Вековая жизнестойкость предпринимательства: пять гипотез и три объяснения

Могут ли институты, сформировавшиеся столетия назад, влиять на текущую деловую активность? Может ли быть какая-то связь между развитием современного бизнеса и, например, дореволюционного? Эти вопросы – не такие уж праздные, ведь для понимания возможностей проведения экономической политики требуется оценить влияние базовых, то есть медленно изменяющихся, параметров системы и их восприимчивость к воздействию.

Катастрофические события и радикальные изменения в истории России XX века – Первая и Вторая мировые войны, революция 1917 г. и Гражданская война, распад СССР – всякий раз кардинальным образом трансформировали социально-экономическую систему. Столь радикальные переломы должны были полностью изменить пространственные и иные закономерности деловой активности населения.

Однако наше с Юлией Царевой (РАНХиГС) исследование показывает, что сохраняется связь между современной плотностью малого бизнеса и концентрацией купцов, нэпманов, советских торговых предприятий и кооперативов в регионах России.

На первый взгляд, сама постановка вопроса о выявлении неких устойчивых историко-географических закономерностей активности бизнеса может показаться странной, ведь даже за один год многие бизнесы закрываются и открываются, а за столетие неоднократно менялись модели управления – например, в советский период планового хозяйства частное предпринимательство преимущественно было запрещено. Особенность нашего подхода заключается не в рассмотрении конкретных бизнес-единиц, а в анализе предпринимательства как хозяйственного явления, имеющего свои временные и пространственные очертания.

Институциональная жизнестойкость

В социально-экономических исследованиях широко известен эффект различных форм «зависимости от пройденного пути» (path dependence). По опыту других стран установлено, что пространственные различия в предпринимательской деятельности устойчивы к различного рода шокам и преобразованиям на протяжении столетий.

Например, в Германии уровень предпринимательской активности высок в тех же регионах (Берлин, Бавария, Северный Рейн – Вестфалия и т.д.), где он был выше до Второй мировой войны, даже с учетом различий между западной (бывшая ФРГ) и восточной (бывшая ГДР) частями страны. В Польше наблюдается положительная связь между высоким региональным уровнем наукоемкого предпринимательства в 1920-е гг. и текущей стартап-активностью, в том числе в бывших немецких областях, большая часть населения которых перемещена после Второй мировой войны: возможно, исторический запас знаний региональных сообществ стимулировал возрождение современного технологического бизнеса.

Для оценки влияния институтов прошлого на уровне регионов России мы собрали и обработали исторические данные о распределении крепостных, создании университетов и деловой активности за более чем вековой период. Под деловой активностью в нашем исследовании рассматриваются различные прямые и косвенные оценки вовлеченности населения в предпринимательство: деятельность купечества, нэпманов, кооперативов, малого бизнеса и др.

1. О негативном влиянии отдельных экстрактивных институтов досоветского периода, в частности крепостного права (см. врез выше), на современный уровень предпринимательства в регионах России. Укорененность наследия крепостничества в культуре и поведенческих практиках местных сообществ может выражаться в низкой предприимчивости и более высоком патернализме.
2. О позитивном влиянии долгого существования в регионе университета на деловую активность местного населения. Распространение университетов можно считать движением к более инклюзивным экономическим институтам, так как оно позволяет вовлечь в современную хозяйственную деятельность большее число граждан, а классические университеты постепенно формировали вокруг себя культуру познания и преобразования мира, схожую с культурой созидательного предпринимательства.
3. О позитивной связи плотности малого бизнеса в регионах России в современный период с дореволюционной купеческой деловой активностью: распространение купечества также можно рассматривать как движение от экстрактивных институтов к более инклюзивным.
4. Об отсутствии связи между географией современного торгового малого бизнеса и размещением торговых предприятий в советский период (из-за различных принципов размещения в плановой и в рыночной экономике).
5. Об отсутствии влияния вынужденного предпринимательства, возникавшего в периоды тяжелых экономических шоков, например после Гражданской войны или после распада СССР, на размещение малого бизнеса в современный период (поскольку катастрофические шоки могут искажать естественное распределение деловой активности и стимулы к ней).

Предпринимательство: передача жизнестойкости

Наши расчеты подтверждают первую гипотезу: чем больше была доля крепостных в регионе перед отменой крепостного права, тем ниже плотность малого бизнеса в современный период при прочих равных условиях.

Однако это влияние нельзя выявить напрямую, просто сопоставляя два показателя. Например, доля крепостных была весьма высока в Нижегородской, Ярославской и Рязанской областях, где деловая активность населения традиционно высока, в том числе в дореволюционный период. В советский период стимулировались горизонтальная мобильность (переход из одной социальной группы в другую) и вертикальная (продвижение по служебной лестнице); создавались многочисленные предприятия в городах и на неосвоенных территориях. Поэтому изучаемая связь между крепостным правом и современным предпринимательством проявляется только в том случае, когда с помощью контрольных переменных удается учесть многочисленные изменения социально-экономических условий в России. В качестве контрольных переменных мы использовали такие показатели, как ВРП на душу населения, близость к крупным рынкам товаров и услуг с высоким качеством человеческого капитала, уровень безработицы.

Вторая гипотеза, о позитивном влиянии университетской культуры, в целом также подтверждается после учета контрольных переменных.

При этом значимое влияние университетов на формирование культуры поиска и предприимчивости проявляется только для тех вузов, которые были созданы в досоветский период: из 20 регионов, где университеты созданы до революции 1917 г., 12 входят в число лидеров по деловой активности – Санкт-Петербург, Москва, Татарстан, Томская, Нижегородская, Вологодская, Самарская, Свердловская, Рязанская, Тюменская области, Приморский, Пермский край. Возможное объяснение в том, что в советское время вузы создавались преимущественно с целью подготовки инженерных кадров для работы на стройках и гигантах советской промышленности и вряд ли могли кардинально повлиять на зарождение предпринимательских инициатив. К тому же для формирования культуры требуется долгое время, несколько поколений образованных людей, поэтому влияние относительно недавно созданных вузов на современную деловую активность минимально, и она низка там, где вузов нет.

Третья гипотеза, о связи малого бизнеса России с дореволюционным купечеством, частично подтверждается, но эта связь нелинейная – квадратичная (в форме буквы U): плотность малого бизнеса выше в тех регионах, где доля купцов в конце XIX века была выше и ниже средней.

Это можно объяснить следующим образом. Есть некоторые регионы, где укоренилась культура предпринимательства и/или сохранились схожие факторы деловой активности, поэтому они лидировали в оба периода: это столичные агломерации, Ярославская, Костромская, Тверская, Рязанская и Смоленская области (исторические купеческие города и современный туризм), Приморский и Хабаровский край (международная торговля с Китаем). А есть регионы советского освоения, в которых практически не было купцов, но сложились благоприятные факторы для малого бизнеса в новую эпоху: Сахалинская, Тюменская области (добывающие центры с большим потребительским рынком), Омская, Новосибирская, Воронежская, Челябинская области, Татарстан (крупнейшие города с большими рынками). С другой стороны, в некоторых исторических центрах купечества плотность малого бизнеса сейчас ниже среднероссийской: Орловская, Тульская, Брянская, Владимирская, Новгородская области. Эти регионы пострадали в период Великой Отечественной войны, утратив значительную часть коренного населения, а новые советские предприятия обрабатывающей промышленности создавались на условиях завоза новых кадров, которые не имели никакой связи с местной дореволюционной культурой.

Четвертая гипотеза, об отсутствии связи между пространственным распределением советских предприятий торговли и современных бизнесов, частично подтверждается. Заметим, что в регионах, где плотность торговых предприятий в довоенный период (1940 г.) была выше на одно учреждение (в расчете на 1000 человек населения), плотность малого бизнеса сейчас выше на 0,071 малого предприятия (в расчете на 1000 человек рабочей силы).

А вот связь современного предпринимательства с развитием торговли в 1970-х гг. не прослеживается, так как плановые методы управления, широко распространившиеся к 1970-м гг. после огосударствления сбытовых кооперативов, привели к существенным изменениям в структуре пространственного распределения торговых предприятий. Например, плотность торговых предприятий в РСФСР в 1970 г. в условиях развитого социализма сократилась в сравнении с периодом послевоенного восстановления (2,27 против 2,8 в 1950 г.). В РСФСР принципы размещения торговых предприятий могли учитывать государственные приоритеты, а потому плотность торговых заведений была выше в районах нового освоения (Сахалин, Север, Сибирь), но ниже в сельскохозяйственных регионах и в крупнейших городах (Москва, Ленинград, Куйбышев), где потребность в числе и разнообразии подобных учреждений была высока.

Пятая гипотеза, об отсутствии связи современного уровня предпринимательской активности с процессами вынужденного предпринимательства во времена социально-экономических шоков, подтверждается только частично. Это может быть обусловлено тем, что современный малый бизнес также формировался в период реформ и пережил многочисленные кризисы (1998, 2008, 2015, 2020, 2022), то есть сам по себе связан с вынужденным предпринимательством. Кроме того, там, где население в принципе более предприимчиво, оно в периоды радикальных изменений чаще ищет выход из положения через вынужденное предпринимательство.

В целом гипотезу о персистентности (устойчивости, жизнестойкости) предпринимательства в России можно считать подтвержденной. Иными словами, изменить долгосрочные, базовые тренды развития предпринимательства непросто даже при кардинальной смене политической и экономической системы (но при этом политические меры, безусловно, оказывают влияние).

Мы выделяем три основных объяснения, или три главных канала «передачи» подобной стойкости через десятилетия и даже столетия.

Географическое. Связано с наличием выгодных внешних условий на территории расположения предприятий (географическое положение, природные ресурсы, дороги и т.д.), что предопределяет выгоды от восстановления и/или размещения предприятий схожей специализации.

Функциональное. Связано с преемственностью функций мест размещения основных фондов предприятий: например, многие советские предприятия возникли на месте дореволюционных, в том числе путем национализации, а российские – на основе советских заводов и путем приватизации.

Социокультурное. Связано с институциональными факторами, со сложившейся культурой местных сообществ, в которой произошло укоренение предпринимательства и передача соответствующих представлений потомкам. Это может быть передача воспоминаний, некоторых практик, общая ориентация местных сообществ на выполнение определенных хозяйственных функций.

Доминирование какого-то одного из этих каналов выявить сложно: вероятно, в разных регионах наблюдается разное их сочетание.

Полный текст статьи опубликован в журнале «Вопросы экономики», №7, 2023.